То, что стояла в церкви звонкая тишина – это было совсем неудивительно: в церкви и должна быть тишина, ибо, как я часто говорю в своих проповедях, Господь говорит в тишине, когда его внимательно слушают. Удивительным было другое: в этой звонкой церковной тишине неспешно и спокойно складывал слова – именно складывал в цель…
ный монолит захватывающей мысли, а не ронял в небрежном беспорядке пересказа – немолодой, умудренный жизнью и много повидавший на своем веку большой человек с тихой улыбкой на добром лице – человек,который, вообще-то, прямого отношения к церкви не имел. Это был Яруцкий…
Со Львом Давидовичем Яруцким познакомился я в квартире академика Фроима Марковича Лейнера, ныне проживающего очень далеко от Мариуполя – в тихом пригороде Иерусалима, где его дочь Татьяна пишет восторженные стихи и продолжает собирать свое сокровище – рассказы и легенды про драгоценные камни. (В свое время она, чуть-чуть лукаво посмеиваясь, мудро говорила мне, что, собирая такое сокровище, она ничем не рискует – ибо рассказы и легенды те про драгоценные каменья никто не украдет, в отличие от бриллиантов, да и жизни не лишат из-за них, пожалуй). А стихи ее тогда, помнится, охотно печатали в «Приазовском рабочем».
Во время той нашей первой встречи с Яруцким рассказывал за ужином Фроим Маркович про свою недавнюю поездку в Китай, где он предвидел впечатляющий бурный расцвет экономики. Очень скоро беседа наша перетекла в другое русло – про Израиль, где в ту пору никто из нас еще не был, но каждого из нас земля эта манила и притягивала невероятно. И я рассказывал тогда о Библейском учении про Израиль, апеллируя к страницам Библии, которые пророчески утверждают, что величие Израиля — не только в его славном прошлом, но и в его великом будущем. Я открыл свою Библию и начал читать с детства знакомые мне главы из книг ветхозаветных пророков Исайи и Иеремии о будущем восстановлении разрушенного Израиля, о непоколебимой верности Господа Бога в его отношениях с избранным еврейским народом, тексты из книги пророка Захарии о восстановлении этого завета с остатком Израиля… Я рассказывал о видении пророка Иезекииля о поле сухих костей, которое в деталях воссоздает картину нынешнего политического воскресения нации и ее завтрашнего духовного воскресения, как носителя Божественного откровения. Лев Давидович, раздумчиво слушая меня, слегка иронично улыбнулся. «Владимир Иванович, — мягко спросил он меня, — если Вы правы в Вашем толковании Библии и Израиль, действительно, является избранным народом Божьим, почему же в истории этого народа было так много горечи, скорби, боли, страдания, почему этот народ, как никакой другой, был жестоко гонимым и преследуемым?»Я ответил ему, что избрание Божье никогда не может быть гарантией безбедной тихой жизни, ибо Господь нелицеприятно избирает не ПОЧЕМУ (не из-за того, что какой-то народ лучше другого!), а ДЛЯ ЧЕГО – ибо избрание Божье предполагает очень важную историческую миссию, задание, ответственное служение какой-то великой цели. Именно поэтому, говорил я, темные силы зла всегда восставали против промысла Божьего и против народа, носителем и глашатаем которого он был.
Надолго затянулась тогда наша первая беседа. Прощаясь со мной, Лев Давидович снова с тихой улыбкой деликатно сказал мне: «Знаете, я вообще-то человек нерелигиозный…» Судьба распорядилась так, по воле Божьей, что время от времени мы продолжали встречаться.
В то время в нашей церкви была Библейская школа, в которой учились 40 студентов – наших молодых братьев и сестер. Сегодня некоторые из них уже служат пасторами церквей, некоторые активно работают в различных служениях поместных церквей, некоторые трудятся далеко за пределами Украины на миссионерских полях, проповедуя Слово Божье и создавая новые церкви на отдаленных территориях, выполняя великое повеление и святую заповедь Иисуса Христа нести свет Евангелия и благодать Господа Бога всем народам мира. Когда мы только начинали занятия Библейской школы, большинство специальных предметов – введение в Ветхий Завет, введение в Новый завет, основы христианского вероучения, систематическое богословие, историю церкви, гомилетику – и даже английский язык приходилось преподавать мне. Благодарю Бога, что вскоре удалось найти и других преподавателей. И однажды, встретившись со Львом Давидовичем, я попросил его прочитать несколько лекций в нашей Библейской школе о родном нашем приазовском крае, а также поделиться своим видением жизни – так, как положит ему Господь на сердце. Я и сейчас ему глубоко благодарен, что он любезно согласился…
То, что стояла в церкви звонкая тишина – это было совсем неудивительно: в церкви и должна быть тишина, ибо, как я часто говорю в своих проповедях, Господь говорит в тишине, когда его внимательно слушают. Удивительным было другое: в этой звонкой церковной тишине неспешно и спокойно складывал слова – именно складывал в цельный монолит захватывающей мысли, а не ронял в небрежном беспорядке пересказа – немолодой, умудренный жизнью и много повидавший на своем веку большой человек с тихой улыбкой на добром лице – человек,который, вообще-то, прямого отношения к церкви не имел. Это был Яруцкий…
Затаив дыхание, слушали его наши студенты. Он говорил нешумно, безо всякой особенной жестикуляции, с ровной интонацией человека привыкшего к тому, что сама по себе важность и новизна вещей, о которых он говорит, должна вызывать у его слушателей не просто повышенное внимание, а глубокий интерес. Он рассказывал о своих исследованиях истории родного края – и эта история оживала. Недостаточно было бы сказать, что о событиях старинных рассказывал он так ярко, в таких мелких и значимых деталях, как говорить мог бы только очевидец и участник. Казалось, Яруцкий просто помещает своих слушателей в гуще событий исторического повествования, и делает их не сторонними безучастными зрителями – а создает атмосферу не только личного сопереживания каждого слушателя за исход исторических событий, но и некую сопричастность к этим событиям. Воистину – в такие часы мы переставали видеть Яруцкого – видели перед собой панораму истории.
Лев Давидович, как многоопытный преподаватель, умел отличать глубинно любознательных и заинтересованных студентов, вероятно по глазам, которые, как известно, являются зеркалом души. Однажды я сказал ему, что хотел бы купить для наших студентов его книги – для каждого его слушателя. Он согласился, но сказал, что у него есть одно условие. Этим одним условием оказалось вот что – он настаивал на том, что это будет его личным подарком для студентов. Переубедить его не удалось – он был человеком твердых убеждений.
Я приехал на своей машине, чтобы взять книги, которые он хранил в своем просторном рабочем кабинете в Индустриальном колледже (вероятно, он сам положительно оценил бы, что мариупольцы по старой памяти до сих пор именуют его Индустриальным техникумом). Много лет преподавал он там, зрели там его творческие замыслы. И это, действительно, наша привилегия, как мариупольцев, что достало мудрости у руководства города не только присвоить Яруцкому звание почетного гражданина Мариуполя (чего он, воистину, заслуживал больше, чем кто-либо другой!), но и создать нормальные условия для его работы, его исследований, его уникального творчества… Долго просидел я тогда в этом его кабинете, слушая великого Мастера в его лаборатории.
Книги погрузили. Лев Давидович вышел меня провожать. И уже открыв дверь своей машины, я неожиданно для самого себя сказал: «А знаете, 25 лет назад, когда я закончил школу в городе Апшеронск Краснодарского края,приехал в Мариуполь с заветной целью – хотел я тогда учиться в Индустриальном техникуме. К сожалению, не пришлось…» Яруцкий молча выразительно смотрел на меня. И вдруг, в глубине души я почувствовал, что он хочет что-то сказать. Хочет, но колеблется. Эта неловкая для меня пауза странной недосказанности затягивалась. И он решился.
«Владимир Иванович, — с обычной своей тихой деликатностью сказал он, — я уже старый человек, знаете ли, и вот что хочу вам сказать: 25 лет назад был я членом приемной комиссии индустриального техникума. Однажды нас в кабинетной обстановке ознакомили с тем, что имеется письмо из Краснодарского КГБ. А в письме том шла речь про одного молодого верующего человека из Краснодарского края, который закончил учебу в школе и, — по их оперативным данным, — собирается поступать в Мариупольский индустриальный техникум…» Вот так, четверть века спустя, Лев Яруцкий приоткрыл для меня завесу тайны моего провала на вступительном экзамене по математике. И я, по-христиански, математика того от всего сердца в тот же миг простил. Да и что он, преподаватель математики, принимавший у меня экзамен, мог сделать для моего спасения в тех условиях!
Я крепко пожал руку Льву Давидовичу. Все мы – и верующие и неверующие – то непростое время пережили, на всех нас оставило оно свои отметины. «Лев Давидович, сказал я ему на прощание, — я все-таки, ни о чем, по большому счету, не сожалею. Я не стал инженером на «Азовстали», как мечтал в своей юности. Я стал пастором церкви, о чем в юности мне мечтать не хватало смелости».
То, что стояла в церкви звонкая тишина – это было совсем неудивительно: в церкви и должна быть тишина, ибо, как я часто говорю в своих проповедях, Господь говорит в тишине, когда его внимательно слушают. Удивительным было другое: в этой звонкой церковной тишине неспешно и спокойно складывал слова – именно складывал в цельный монолит захватывающей мысли, а не ронял в небрежном беспорядке пересказа – немолодой, умудренный жизнью и много повидавший на своем веку большой человек с тихой улыбкой на добром лице – человек,который, вообще-то, прямого отношения к церкви не имел. Это был Яруцкий…
И в тот день, прощаясь со мной у двери церкви, Лев Давидович со свойственной ему тихой учительской деликатностью сказал мне: «А помните, в первый день нашего знакомства, я говорил вам, что я человек, вообще-то нерелигиозный… Знаете, сегодня я про себя уже так сказать не могу».
На его похоронах простоял я долго в траурной тишине со своей женой рядом с Галиной Захаровой, председателем общества «Мемориал» нашего города. Она своих слез не скрывала. Как и многие из нас, она понимала – в тот день в Мариуполе что-то угасло. И в своей речи на поминальном обеде я прочитал из своей Библии в память про Яруцкого великие слова великой Книги: «Он был светильник, горящий и светящий; а вы хотели порадоваться при свете его» (Евангелие от Иоанна, 5:35).
Я бережно храню книги Льва Яруцкого с его дарственной надписью. Его книга «Евреи Приазовья» стоит на полке у меня в церкви. На первой странице этой книги автор выражает благодарность за помощь в ее издании коллективу завода «Азовсталь», Азовскому морскому пароходства и церкви христиан веры евангельской города Мариуполь. Церкви, пастором которой быть честь имею. Церкви, в которой я молился за Яруцкого и его творчество.
Пастор Владимир Франчук,
профессор Киевской Евангельской Теологической Семинарии
5 января 2005 г.