…Мое тело горело от нестерпимого жара, очень хотелось пить. Я попытался открыть глаза, но веки мне не подчинялись. Я не понимал, что со мной происходит и где я нахожусь, мои попытки открыть рот и заговорить оказывались безрезультатными. Может быть, я умер? Тогда почему мне так плохо? Что со мной произошло?
Внезапная вспышка света обожгла мое тело – так что меня всего передернуло, еще одна и еще; от невыносимой боли я застонал. У меня получилось открыть рот. Я стал различать звуки и услышал ужасные стоны. Вокруг меня стонали люди и просили пить. Где я?
С огромным трудом открыв глаза, я увидел большой полутемный зал. Меня окружали каталки с людьми, над которыми висели операционные лампы. Сообразив, что нахожусь в больнице, я стал кое-что вспоминать: драка с незнакомцем в наркотическо-пьяном угаре, потом выстрел, я бегу, ничего не понимая и стремительно теряя силы и сознание…
– Пить, пить, – застонал я.
Передо мной стоял человек в белом халате.
– Пить нельзя, – положил он мокрый бинт на мои пересохшие губы; от живительной влаги во мне стали появляться силы.
– Еще, еще, – попросил я.
* * *
– Вот сейчас у тебя есть возможность карт-бланш* – начать жизнь с нового листка, – присев на мою больничную койку, говорил мне мой дядя, полковник в отставке.
Глядя на этого человека, многого добившегося в жизни собственными усилиями, за плечами которого – высшее военное образование, служба в Германии, работа в Москве, защита диссертации, чтение лекций в престижных московских вузах, я подумал, что действительно было бы неплохо начать все сначала… Хоть мне всего двадцать, но как хочется начать все сначала…
Осень 93-го в Москве выдалась необычайно теплая и хмурая. Лежа на больничной кровати в клинике Склифосовского, я смотрел в огромное окно, за которым было бесконечное, угрюмое свинцовое небо. Атмосфера в больнице была пропитана разговорами о событиях, происшедших недавно в столице: обстрел Белого Дома и введение в городе комендантского часа.
Институт Склифосовского был наполнен ранеными и искалеченными. На соседней койке стонал парень, находясь в состоянии истерического шока: в результате разрыва гранаты, он потерял кисть правой руки и получил множество осколочных ранений. Лежащему справа от меня повезло чуть больше: четыре ножевых ранения. Но больше всего говорят о парне из соседней палаты: пуля пронзила его снизу вверх – легкое, гортань и правый глаз. Живой! Чудо!
– Привет! Трое суток над тобой корпел. Два раза ты уходил от потери крови, кое-как вернули. Пуля по какой-то невероятной траектории просквозила легкие, прошла между двух артерий, вышла рядом с позвоночником, не задев его. Если бы эта пуля задела хотя бы одну из артерий, ты бы не прожил и десяти секунд. Короче, тебя спас Сам Бог – по сути, мы были бессильны в твоей ситуации. Редкий случай… – Слова приветливого доктора доходили до меня с трудом. По какой-то счастливой случайности я остался жив после пьяной драки с сотрудником милиции, который выстрелил в меня практически в упор из пистолета Макарова.
– Да, и еще тебе очень повезло, что первый, кто пришел к тебе на помощь, когда ты истекал кровью в подъезде, оказался врачом, и он знал что делать: он начал обвязывать рану целлофаном, чтобы в легкие не попал воздух. Чего только ни увидишь в нашей врачебной практике!
В отличие от меня, у молодого доктора было прекрасное настроение. Я чувствовал себя скверно: из моего тела выходило и входило в него множество различных трубок, которые мешали мне повернуться на бок или привстать. Но одно придавало силы: я остался жив, я буду жить – и я буду жить по-другому!
* * *
– Давай вставай, слышишь!? – Несколько ударов привели меня в чувство – я был опьянен чрезмерной дозой наркотика. Предо мной стояли офицеры милиции из отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. В руках у одного из них было несколько граммов опия, приобретенного мною пару часов назад.
– Ты понимаешь, что этого достаточно, чтобы тебя закрыть лет на десять?!! – Кричал он мне в лицо, потрясая пакетиком.
Неужели опять срок? Снова вонючая тюрьма? Ведь я толком-то и на воле не погулял. Мысли лихорадочно крутились в голове, ища выхода из сложившейся ситуации. Мне надели наручники и повели в отделение. В дверях стояла мама…
…Мне почему-то вспомнилось детство: как все было хорошо, вот бы вернуться туда – к заботливым, любящим родителям, которые каждый год возили меня то на Черное море, то в деревню к дедушке и бабушке. Люди с такими светлыми лицами приветливо улыбались мне… Тогда я посмеивался над их непонятной верой в какого-то Бога, а сейчас завидовал им. Вот и старший мой брат стал верующим – был беспробудным пьяницей, а сейчас в Церковь ходит. Какой же я был дурак, когда смеялся над ним, а он мне: «Тебя Бог любит и хочет спасти»…
А что если на самом деле Бог есть? Помог же Он Стасу освободиться от пьянства. Да, конечно, Бог есть! Какие еще могут быть сомнения?! Ведь это Он спас меня от смерти, не один раз помогал в, казалось бы, безвыходных ситуациях.
– Бог, если Ты есть, помоги мне, пожалуйста, – я не хочу опять сидеть! Вот меня ведут в наручниках, пришьют дело и припаяют огромный срок, а мне только двадцать один год! Если Ты мне поможешь, я обещаю служить Тебе всю оставшуюся жизнь.
Почему-то после этого внутреннего сердечного вопля мне стало как-то спокойнее, теплее. Невыносимая боль, сдавившая мою душу, куда-то ушла, а вместо нее пришла уверенность, что все будет хорошо.
* * *
– Приезжай скорее домой, мама в больнице, рак, – не веря собственным ушам, слышал я в телефонную трубку отдаленный голос брата. Как же так: моя дорогая мама тяжело больна, ведь только недавно мы разговаривали по телефону, и она рассказывала, что уверовала в Бога, и у нее все хорошо, и что мне тоже нужно придти к Богу. И вдруг – это страшное известие.
Еду домой. Мама для меня – самый близкий человек на всем белом свете. Она столько для меня сделала и столько от меня натерпелась! Какая же боль, должно быть, отражалась в ее глазах, когда она видела меня в наркотическом дурмане или в невменяемо пьяном состоянии. А с какой бесконечной любовью она приехала ко мне в Москву, в больницу, продав все, что могла! Как она вытаскивала меня, сволочь такую, бегая по судам, как умоляла судей смягчить приговор. Приходила на свидание в тюрьму, на последние деньги покупая продукты, чтобы сделать мне передачу. И сейчас этот самый дорогой моему сердцу человек с ужасным диагнозом лежит в больнице.
…Скорый поезд вез меня в родные теплые, не совсем для меня приветливые края. И все же чем ближе подъезжаю, тем больше тянет на родину…
– Мам, привет! Смотри, что я тебе привез: фрукты, шоколад и еще много чего вкусного. Врачи сказали, что операция прошла хорошо, и ты скоро пойдешь на поправку.
– Владичек, ты что, опять? – С горечью в голосе, лежа на больничной кровати, спросила мама.
– Да нет, мам, я все – завязываю, остаюсь в Ташкенте.
* * *
…Забрали меня прямо из дома, с одним граммом опия.
– Пап, ты только маме пока ничего не говори, пусть она поправится, выйдет из больницы, потом ей расскажете.
– Вот, возьми Новый Завет, читай, обращайся к Богу, Он тебе поможет, – подбадривал меня Стас.
…Хотел бы я сейчас оказаться вместе со своим старшим братом, ходить в Дом молитвы на Карельской, слушать красивые христианские песни, от которых дрожь по телу. Почему-то вот только в такие, критические моменты начинаешь по-настоящему задумываться о смысле жизни, об ее итоге. Что на сей день хорошего в моей жизни? Смогу ли я когда-нибудь жить , а не мучиться. Вот Стас – выглядит довольно-таки счастливо, его жизнь полна смысла и целенаправленна. Про таких людей говорят: добрейшей души человек, а когда-то он воровал, пока ему не пригрозили отправить на бессрочку. Когда стал постарше, пил за троих. Мы с ним всегда были очень дружны. И сейчас он искренне желает, чтобы я стал таким же, как он, поэтому он принес мне Евангелие. Сколько раз я слышал от него: «Ты все равно станешь верующим, я верю». Обычно я отвечал: «Да-да, конечно». Вот он и маму ко Христу привел, и многих наших соседей. Первую свою Библию он украл у нашего деда, пресвитера Церкви, на Украине. Дед, конечно, все понял, но промолчал. Там, на Украине, около ста человек наших родственников, под одной фамилией, верующих, и все они за нас молятся. Там я впервые и услышал эти чудесные песни о любви Христа, от которых все внутри переворачивается. Библию мы с ним тогда прочитали, но ничего не поняли. В основном, нас интересовал вопрос, когда будет конец света.
– Спасибо, конечно, большое тебе, брат, ты выбрал безусловно правильный путь. Вот и я отсижу срок, сорву хороший куш и тогда, может быть, тоже встану на этот путь, – я был сам себе на уме. В двадцать два года я получил второй срок и поехал этапом в голодную навоийскую зону общего режима.
* * *
– Здорово, Влад! Давно гуляешь?
– Да нет, пару дней всего, по амнистии освободили.
– Ну, это дело замазать надо, – намекнул мой старый приятель.
– Нет, Серега, спасибо, конечно, за предложение, но я уже нахлебался этого дерьма. Все – с завтрашнего дня начинаю новую жизнь.
Отбывая свой последний срок, находясь в непростых условиях содержания, я многое переосмыслил. Решил завязать со старыми связями, прекратить употреблять наркотики, алкоголь, устроиться на нормальную работу, жениться, в конце концов, помогать родителям и вести здоровый образ жизни и даже сходить в Церковь. А как налажу жизнь, так, может быть, тоже стану верующим. Мне только 23, и у меня все впереди.
* * *
– Сынок, мне тяжеловато на двух работах работать, если ты найдешь работу, нам уже облегчение будет.
– Мам, я уже второй месяц никуда не могу устроиться – судимых, кроме как на лопату, никуда и не берут.
Второй месяц, отчаявшись найти нормальную работу, я заливал алкоголем все свои благие намерения и, что хуже всего, втянул в пьянку Стаса. Вместе с ним и отцом мы устраивали недельные запои, от которых бедная мама убегала из дому.
Я не хотел пить, но ничего не мог с собой поделать и, чтобы выйти из пьяного угара, стал колоться. Когда начинаешь употреблять наркотики, мысль отключается в общем. Ты оказываешься в совершенно другом, замкнутом иллюзорном мире, где, кроме тебя одного, больше никого не существует. Вначале получаешь от этого наслаждение, потом колешься лишь только для того, чтобы чувствовать себя нормально – и вырваться из этого адского круга практически невозможно. Начинаешь совершать низкие поступки. Чтобы приобрести наркоту, идешь на обман, воровство, приносишь людям зло, и на тебя смотрят с отвращением и ничего не хотят иметь с тобой общего. Наркоман понимает, что находится в плену у диавола, но ничего не может с этим поделать. Это – необъявленная война, в которой гибнут и калечатся миллионы судеб.
И все же Бог дал мне силы остановиться. Чтение духовной литературы, посещение Церкви, желание вникнуть в законы Божии оказывали свое оздоровительное влияние. Вскоре я устроился на престижную работу, с хорошим заработком, за короткое время поднялся по служебной лестнице. Я был окрылен успехом – теперь я мог осуществить свои мечты, обзавестись семьей, оказать помощь родителям, вести здоровый образ жизни. Меня ждало прекрасное будущее…
* * *
– Третий срок сидеть я не буду. Покончу жизнь самоубийством. Не хочу в тюрьму, в зону. Баланда, нары – надоело, лучше умру…
Как же так, ведь все шло хорошо: перспективная работа, возможность обучения за рубежом, грандиозные планы на будущее, радость родителей и друзей. Неужели из-за того, что я несколько раз укололся, потерпит крушение вся моя дальнейшая жизнь?! Может, этот кошмар всего лишь снится мне?
Так я размышлял, находясь в КПЗ, куда попал по обвинению в хранении наркотических средств. Я придумывал различные способы покончить жизнь самоубийством, но останавливала мысль, что мама не выдержит этого горя – несмотря ни на что, она не переставала любить меня.
Многие знакомые наркоманы уже поумирали от передозировок – я видел, как страдали их родители, как они сожалели о том, что вытаскивали их из тюрем, обивая пороги судов и адвокатур.
Меня приговорили к четырем годам лишения свободы, с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Мне было двадцать пять лет.
* * *
В день своего рождения, находясь в лагере, я смотрел на окружающих меня людей – многие из них были уже в возрасте, и вся их прошлая жизнь протекала по тюрьмам. Они пофамильно помнили «хозяев» зон, в которых побывали, имена «положенцев», и где, когда и в какое время было хорошее положение или не очень, у большинства из них уже не было ни дома, ни родных, ни близких – как говорят в этих местах: ни родины, ни флага. Я смотрел на них и думал: неужели и моя оставшаяся жизнь пройдет так же, и похоронят меня на безымянном погосте?
Мрачные мысли наполняли мою голову. Мне двадцать пять, а чего я достиг в жизни? Три судимости, мошенничество, воровство, пьянки, драки, разврат, наркотики, сплошной обман. Горе родителям, беда соседям, работа для милиции. В глубине души я осознавал, что жизнь свою промазал, что все эти годы прожил напрасно. Что ждет меня в будущем с таким прошлым? Ответ: тюрьма. Из моей груди так и вырвалось: «Нет!» Я понимал, что надо что-то менять – ведь жизнь дана человеку один раз, и прожить ее надо так, чтоб не сожалеть о прожитом. Но если начало жизни испорчено, как можно это исправить? как начать жизнь с нового листа? что делать? только заново родиться? но это невозможно, а значит – тупик. Жизнь зашла в тупик.
Меня окружают люди, жизнь которых давно уже идет по замкнутому кругу, просто они этого не понимают, они с этим уже смирились и ничего не хотят менять. Они даже пытаются учить жизни других. Как глупо все это выглядит. Нет, выход должен быть, и я его найду.
* * *
На фотографии журнала «Вера и Жизнь» – парень неказистого вида, в очках, в руках держит Библию.
– Ты тоже таким будешь, – с насмешкой «пророчествовал» сосед по камере, – если будешь читать эту пропаганду.
– Кстати, в соседнем секторе собираются такие вот, – тут же подхватил другой сокамерник, – и у них там за главного попа – узбек.
– Да уж, дурят нашего брата, ой дурят, – констатировал кто-то с третьего яруса.
– А что плохого они делают? Вреда никому не приносят. Ну, подумаешь, молятся да песни поют, – вклинился в разговор кто-то еще.
– Пойти посмотреть, что ли, кто там собирается, – подумал я, читая журнал, который мне регулярно присылали родные.
* * *
– Зачем я сюда пришел? Столько глаз на меня смотрят, и этот еще так громко молится, поскорее бы он закончил – да свалить отсюда, – так размышлял я на христианском собрании в Занги-Атинской колонии.
– Как тебя зовут, брат? Расскажи о себе, – обратился ко мне старший из них, которого звали Улугбек.
После того как я коротко рассказал о себе, он неожиданно сказал мне нечто такое, что запомнилось мне на всю жизнь: «Представляешь, как будут счастливы твои родные, если ты станешь верующим?»
– Хотел бы ты принять Иисуса Христа как своего личного Господа и Спасителя? – Это для меня было еще более неожиданно.
– Нет, нет, не сейчас, – сильно смущаясь, ответил я.
– Хорошо, давайте, братья, помолимся за него, – Улугбек возложил на меня руки и начал громко молиться, его примеру последовали и остальные. Все это происходило прямо во дворе тюрьмы. Единственное, о чем я переживал в те минуты: только бы поменьше людей все это видело и побыстрее бы все это закончилось. Но, как нарочно, Улугбек молился так долго, а наблюдавших за этой картиной было так много, что от смущения я покрылся испариной. Наконец, молитва была завершена, Улугбек крепко пожал мне руку, а я кое-как смог выдавить мучительную улыбку.
* * *
Утром второго октября 1998 г . я проснулся с очень странным чувством: мне не хотелось ни есть, ни чифирить, ни курить, я почему-то потянулся за Новым Заветом, который мне передала мама. Взяв Евангелие, к обеду я прочитал его полностью. Ко мне пришло понимание того, что, если я сейчас приглашу Христа в свое сердце, моя жизнь изменится.
Я ощущал себя словно бы в другом измерении. Я обратился к Иисусу Христу, еле сдерживая слезы радости. Я сказал Господу: «Прости меня за мое упорство, я хочу принадлежать Тебе». Многие говорят, что ничего не чувствуют в момент покаяния и рождения свыше, но я почувствовал. Почувствовал и осознал глубину покаяния и радость возрождения, почувствовал, как меня наполнило что-то необыкновенно прекрасное.
Вскоре я ощутил внутренние перемены: отпало всякое желание курить, пить, употреблять наркотики, моя речь стала чистой, без единого матершинного слова. У меня появилось нечто для меня новое – жажда к духовному. Я в буквальном смысле поедал Евангелие – за два дня прочитал его раз пять. Дня три я ходил и всем улыбался, ни грамма не ощущая, что нахожусь в зоне, за колючей проволокой. Мне хотелось быстрее всем рассказать, что я нашел выход, и что выходу этому есть имя – Бог, и что Он меня простил. Я больше не чувствовал за собой никакой вины, я был самым счастливым человеком на свете, я заново родился! Во мне все трепетало, клокотало и бурлило от радости и надежды.
Конечно же, соседи по лагерю подумали, что у меня крышу сорвало – здесь это не редкий случай. А братья, с которыми я поделился своими переживаниями, очень обрадовались и даже приготовили, по случаю такого праздника, тюремный торт. Я уже не смущался, когда за меня молились, и – о чудо! – я стал молиться на непонятном мне языке. Мне уже было известно, что это за знамение.
Еще одно провидение Божие: Улугбека перевели в наш сектор, и он усердно начал заниматься со мной. Поначалу меня смущали его громкие утренние и вечерние молитвы, молитвы во время еды; мне казалось, что над нами смеются. Но вскоре я уже самостоятельно молился и не мог по-другому.
Конечно, между нами возникали споры, многого мы не понимали, но мы искренне стремились к Богу, искали истину, и Бог нам отвечал, а истина делала нас свободными.
Родные мои были очень, очень счастливы, особенно мама.
* * *
Сладко, сладко, сладко! – Можно услышать на христианских свадьбах, потому что на христианских свадьбах молодоженам желают сладкой жизни. Так было и на моей свадьбе.
С Мариной я познакомился в евангелизационной поездке в противотуберкулезный диспансер. Меня тронуло то, как она, без всякой брезгливости, заходила в палаты к туберкулезным больным, где витал тяжелый запах смерти. Не каждый способен на это.
Как говорит Сергей Малов, наставник в так называемом тюремном служении в отделе адаптации при Центре ХПЕ Узбекистана: «C такой сестрой и с одним сухарем будешь счастлив». Хоть жениться я пока не собирался, так как был освобожден на исправительные работы под проценты, но тут я понял, что Марина – это подарок, который приготовил для меня Сам Бог!
После недельного знакомства мы решили пожениться. Мы не были готовы к свадьбе – у нас не было денег. Но то, что свадьба у нас все же состоится, да еще на самом высшем уровне – мы даже и предположить не могли! Мы просто молились, и Господь позаботился обо всем. Спасибо Ему!
С первых дней совместной жизни мы с Мариной решили: сколько Бог даст детей, столько и примем с благодарностью. Ведь дети – это самое большое благословение от Господа. Кто читает Библию, тот знает об этом. Нет большего благословения для человека, чем дети. Сейчас у нас три девочки: Любовь, Милана и Дарья. Марина – заботливая мать, прекрасная жена, сестра, друг и помощница. Но самое главное, она – настоящая христианка! Мы любим Иисуса и друг друга.
* * *
Совсем недавно мама ушла на небо. Бог дал ей увидеть, как, по ее молитвам, изменилась жизнь ее сыновей. Как она радовалась! Мой старший брат Стас служит пастором на Украине, у него прекрасная жена и двое детей. Наш папа еще на один шаг приблизился к Богу, приняв водное крещение. У меня все отлично: крепкая христианская семья, работа по сердцу, служение. Бог собрал заново мою разбитую жизнь, по-отцовски благословил меня всем потребным для жизни и благочестия. Я – счастлив!
* * *
Я обращаюсь сегодня ко всем, кто ищет выхода из затруднительной или безвыходной жизненной ситуации, кто хотел бы начать все сначала. Есть такая возможность, есть выход, есть карт-бланш – это Иисус! Он – путь, истина и жизнь, и никто, слышишь, никто не придет к Богу, как только через Иисуса Христа Сына Божия. Потому что только Он один пошел на крест за нас, за негодных людей: наркоманов, пьяниц, воров, проституток, негодяев и предателей, за тех, кто Его презирал и ни во что не ставил. Мы должны висеть на том кресте – ты и я! Мы достойны смерти! Но Он, несмотря на наши греховность и негодность, на наши лукавство и эгоистичность, так любит нас, что понес наказание вместо нас. И если хочешь, чтобы твоя жизнь изменилась, если хочешь жить по-человечески, по-настоящему, как человек, сотворенный по образу и подобию Божию, не тяни время, прямо сейчас говори Ему: «Прости, прости за все, я верю Тебе, войди в мою жизнь, возьми мою жизнь, я отдаю ее в Твои руки, я не хочу больше так жить, измени меня!» Говори к Нему, кричи к Нему, вопи к Нему, и Он услышит тебя, и у тебя все изменится, и будет все хорошо, потому что Бог будет с тобою. Аминь.
Владислав Секан,
член Церкви ХПЕ г. Ташкента
* Карт-бланш. От франц. karte-blanshe. 1. Чистый бланк, подписанный лицом, предоставляющий другому лицу право заполнить этот бланк текстом. 2. Перен. Неограниченные полномочия, полная свобода действий. Словарь иностранных слов, XYI издание. Москва, «Русский язык», 1988 г.