На ночлег вошли они в селенье,
Но никто им не открыл дверей.
Кто-то отступал от окон тенью,
Кто-то свечи задувал скорей.
Кто-то за стеной гремел засовом
И сквозь щели вглядывался в мрак,
Кто-то отгонял их грубым словом,
Как на чужаков спускал собак.
«Авва ОТЧЕ, разве только в небе
Место есть для радости Моей?
Сыну Человеческому негде
Преклонить главу среди людей.
До чужого счастья и несчастья
В скорлупу ушедшим дела нет.
Как до них, закрытых, достучаться?
Как возжечь в их темном доме свет?»
И рекли Иаков с Иоанном:
«Скажем, чтоб огонь сошел с небес
Гибелью на домы окаянным,
Что и души заперли поднесь».
«Нет! — им запретил Учитель. — Если
Знали бы, какого духа вы,
То и не помыслили о мести
И простили им, склони главы.
И за них молились, взятых мраком,
Избывая отчужденья грех.
Божий дух, что в вас, живет во всяком
И, как ближних, съединяет всех.
Да услышит, кто имеет уши:
Нет домов отдельных — Дом един.
Не губить — спасать людские души
В мир явился Человечий Сын».
Возжигала полночь звездный пламень,
И на грудь открытую Земли
Кротко Иисус с учениками
Под открытым небом возлегли.
Окружили птицы их и звери
И притихли, мирно задремав,
И не встали стены или двери
Между ними средь цветов и трав.
И глядел Господь на мир уснувший
И не умалил любви своей,
Сердце и пред теми распахнувши,
Кто не отворил ему дверей.